Неточные совпадения
— Неверно, милостивый государь,
культура действительно погибает, но — не
от механизации жизни, как вы изволили сказать, не
от техники, культурное значение которой, видимо, не ясно вам, — погибает она
от идиотической психологии буржуазии,
от жадности мещан, торгашей, убивающих любовь
к труду.
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат
к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев
от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по
культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
Вообще все: язык, вера их, обычаи, одежда,
культура и воспитание — все пришло
к ним
от китайцев.
И всего более должна быть Россия свободна
от ненависти
к Германии,
от порабощающих чувств злобы и мести,
от того отрицания ценного в духовной
культуре врага, которое есть лишь другая форма рабства.
Совершенно не национальной, отвлеченно-человеческой, легко транспортируемой
от народа
к народу является наименее творческая, внешне техническая сторона
культуры.
Моя тема была: возможен ли и как возможен переход
от символического творчества продуктов
культуры к реалистическому творчеству преображенной жизни, нового неба и новой земли.
Более поздний славянофил,
К. Аксаков, в отличие
от Н. Данилевского, признавал идею общечеловеческой
культуры.
У нигилистов было подозрительное отношение
к высокой
культуре, но был культ науки, т. е. естественных наук,
от которых ждали решения всех вопросов. Сами нигилисты не сделали никаких научных открытий. Они популяризировали естественно-научную философию, т. е. в то время материалистическую философию.
Самый нигилизм его в отношении
к культуре получен
от православия.
Иностранные светские критики тонким манером, не оскорбляя меня, старались дать почувствовать, что суждения мои о том, что человечество может руководиться таким наивным учением, как нагорная проповедь, происходит отчасти
от моего невежества, незнания истории, незнания всех тех тщетных попыток осуществления в жизни принципов нагорной проповеди, которые были делаемы в истории и ни
к чему не привели, отчасти
от непонимания всего значения той высокой
культуры, на которой со своими крупповскими пушками, бездымным порохом, колонизацией Африки, управлением Ирландии, парламентом, журналистикой, стачками, конституцией и Эйфелевой башней стоит теперь европейское человечество.
Высота
культуры всегда стоит в прямой зависимости
от любви
к труду…
Я не мог разобрать, сочувствие слышалось в его тоне, сожаление или равнодушное презрение
к порченой бабе. И сам он казался мне неопределенным и странным, хотя
от его бесхитростного рассказа о полоске, распаханной днем, над которой всю ночь хлопочут темные фигуры дикарей, на меня повеяло чем-то былинным… «Что это за человек, — думал я невольно, — герой своеобразного эпоса, сознательно отстаивающий высшую
культуру среди низшей, или автомат-пахарь, готовый при всех условиях приняться за свое нехитрое дело?»
— Разврат-то существовал, но он прятался, его стыдились, блудниц побивали каменьями, а нынешняя блудница ходит гордо и открыто. Где же любовь
к ближнему? Где прославленная
культура, гуманизм, великия идеи братства и свободы? Вот для неё, для девицы, не нашлось другого куска хлеба… Она хуже скота несмысленного. Это наш грех, общий грех… Мы ее видели и не помогли ей, мы ее не поддержали, мы ее оттолкнули
от нашего сердца, мы насмеялись над ней.
Во всех европейских законодательствах правила для акционерных компаний находятся еще, так сказать, в первичном и начинающем состоянии, так как это явление нового мира, новой цивилизации и новой
культуры; но, тем не менее, сколько можно судить по духу всех законоположений, то иски
от частных лиц могут быть обращаемы только
к запасному капиталу общества или
к его имуществу, но никак не
к имуществу акционеров!
Критическое и отрицательное отношение мыслителей Востока
к основам своей
культуры зародилось еще в XVII веке, после поражения турок под Веной. Уже с той поры на Востоке время
от времени стали раздаваться единичные голоса, осуждающие лень, косность и пассивное отношение
к жизни.
В сущности, государство и общество всегда стремились
к тоталитарности, делали заказы творцам
культуры и требовали
от них услуг.
Оправдание техники в широком смысле слова есть оправдание
культуры, и отрицание ее есть желание возврата
от состояния культурного
к состоянию природному.
Он готов бежать
от мучительности «
культуры»
к радости и блаженству «природы».
— Вы, товарищ, повторяете чужие слова, а сами их не понимаете. Вот у вас винтовки, пулеметы. Это дала буржуазная
культура. Бросьте их, сделайте себе каменные топоры, как наши далекие предки. В комнатах у вас, — как загажено все, как заплевано, никогда вы их не метете. А буржуазная
культура говорит, что
от этой грязи разводятся вши, чахотка, сыпной тиф.
К нам войдете, — никогда даже не поздороваетесь, шапки не снимете.
В комнате, прилегающей
к чайному магазину купца Ершакова, за высокой конторкой сидел сам Ершаков, человек молодой, по моде одетый, но помятый и, видимо, поживший на своем веку бурно. Судя по его размашистому почерку с завитушками, капулю и тонкому сигарному запаху, он был не чужд европейской цивилизации. Но
от него еще больше повеяло
культурой, когда из магазина вошел мальчик и доложил...
Но нужно сказать, что, хотя мир истории и
культуры ближе
к экзистенциальному субъекту, чем объективная природа, изучаемая физико-математическими науками, мир этот также объективирован и отвлечен
от экзистенциального субъекта.
В то время как у людей высшей и утонченной
культуры Достоевский пробуждает онтологическое сознание и жажду перехода
от творчества символических культурных ценностей
к творчеству подлинного бытия, у малокультурных русских людей он может парализовать вкус
к культуре и укрепить нигилистическое отношение
к культуре.
С большей последовательностью и радикализмом истолковывает экономический материализм всю творческую
культуру как послушание необходимости, как приспособление
к состоянию человека, отяжелевшего
от погружения в материальные сферы бытия.
Революционный переход
от религиозного послушания
к религиозному творчеству совершается через мировой кризис серединно-канонической
культуры и серединно-канонической общественности.
Кризис
культуры и есть последняя воля человека
к переходу
от символически-условных достижений
к достижениям реально-абсолютным.
И теперь он говорил очень умно и хорошо о том, что
культура улучшает частичные формы жизни, но в целом оставляет какой-то диссонанс, какое-то пустое и темное место, которое все чувствуют, но не умеют назвать, — но была в его речи неуверенность и неровность, как у профессора, который не уверен во внимании своей аудитории и чувствует ее тревожное и далекое
от лекции настроение. И нечто другое было в его речи: что-то подкрадывающееся, скользящее и беспокойно пытающее. Он чаще обыкновенного обращался
к Павлу...
Мужская
культура слишком рационалистична, слишком далеко ушла
от непосредственных тайн космической жизни и возвращается
к ним она через женщину.
Совсем иной духовный вес имеет, когда преодолеть
культуру, освободиться
от ее тяжести и перейти
к высшей жизни жаждет европейский человек, у которого каждая клетка проникнута священным преданием
культуры.
Русское отношение
к культуре и есть исконный русский нигилизм, которому все слишком легко преодолеть,
от всего слишком легко отказаться.
И прежде всего должен произойти радикальный переворот во всех оценках на духовных вершинах русского общества, поворот
от идолопоклонства и идеализации народной стихийности
к преклонению перед ценностями и
к творчеству духовной и материальной
культуры.